Сайт использует cookie!
Манифесты
Умозаключения длинным текстом
0. Манифест МОНО (динамический)
- МОНО — это не имя, не стиль, не платформа, а привычка всё выдумывать и бесконечно фантазировать и, прости господи, творить.
- Я беру чужие всё, и леплю из этого свою честную историю — при этом не скрываю, что сочиняю. Потому что я художник, а значит — обязан врать, желательно талантливо.
- Я строю мир, а не веду блог о себе, здесь можно ошибаться, публиковать бред, воровать стиль, менять маски, записывать звуки и называть это искусством.
- Всё, что я делаю — это один и тот же коллаж. Жизнь подкидывает обрывки, а я их просто оформляю.
- Здесь всё разрешено, кроме скуки.
- Главное правило: если уж врёшь — делай это красиво.
1. Манифест альбома
The D(L)iary
The D(L)iary
"Это не только музыкальный альбом про лживый дневник. Это дневник, собранный из звуков, мыслей и молчания..."
"Это специализированный грустный и суицидальный альбом созданный только для меня. Я могу просто сидеть в темноте и душа кайфует и испытывает катарсис. Я улетаю с него..."
Я начинал этот путь как музыкант-одиночка, с желанием просто записать альбом, но в итоге оказался в экзистенциальной симфонии. Этот труд — не просто сборник песен, а музыкальный автопортрет, в котором всё — от тембра до паузы — говорит за меня.
Альбом пережил годы мутаций: я его терял, находил, переделывал, убивал и воскрешал. За это время я выстроил свой музыкальный язык, вынужденный собирать велосипед из звуков, ощущений, жанров, мыслей и памяти. В отсутствие академической базы я обострил интуицию. Это был процесс не столько обучения, сколько одичания — по собственной воле.
The D(L)iary — история не только обо мне, конечно, но он полностью весь из меня. И при этом главный герой — не я. Это существо, злее, чем я, более искажённое. Он живёт в голове, где музыка становится одновременно убежищем и тюрьмой. Дом — это не место, а состояние возврата, ловушка памяти. А Леди Л — дух, тень, звуковое воспоминание, архетип.
Каждый трек — мир, изолированный и целостный, но вместе они сливаются в единый поток сознания, музыкальный монолог и исповедь.
Всё построено на противоположностях.
Чёрный — это смерть звука, небытие.
Белый — предзвучие, первотишина.
Оранжевый и синий — как борьба игры и ума.
Круги Эйлера — мои структуры смыслов, где всё борется и всё сливается.
Это трагедия, но не о смерти человека, а о смерти искусства. Искусство, которое запуталось в собственных зеркалах, начало топтаться на месте. Мы живём в палеозое культуры, среди отвалов и осколков некогда великого взрыва смыслов. Постмодерн сожрал свою же новизну. Даже авангард стал предсказуем.
И всё же — я не унываю. Я смотрю назад, чтобы развернуться вперёд.
Альбом — это не ответ, а вопрос. Не форма, а поиск формы.
Он — попытка освободить звук от жанра: тут рок, эмбиент, джаз, неоклассика, нойз, рэп и звуковые коллажи. Всё вертится, как калейдоскоп, как цитата, как искра чего-то настоящего в потоке симулякров.
5 лет работы оставили после себя архив теней — набросков, альтернатив, версий, из которых я собрал отдельную главу — 5. Это расширение, отражение и перепрослушивание. Она — доказательство того, что даже отброшенное может обрести голос и свет.
Этот альбом — анатомия внутреннего звука,
музыкальный роман без жанра,
письмо себе из прошлого,
и признание в любви к звуку как к языку.
И если это искусство — оно случилось вопреки.
"Это специализированный грустный и суицидальный альбом созданный только для меня. Я могу просто сидеть в темноте и душа кайфует и испытывает катарсис. Я улетаю с него..."
Я начинал этот путь как музыкант-одиночка, с желанием просто записать альбом, но в итоге оказался в экзистенциальной симфонии. Этот труд — не просто сборник песен, а музыкальный автопортрет, в котором всё — от тембра до паузы — говорит за меня.
Альбом пережил годы мутаций: я его терял, находил, переделывал, убивал и воскрешал. За это время я выстроил свой музыкальный язык, вынужденный собирать велосипед из звуков, ощущений, жанров, мыслей и памяти. В отсутствие академической базы я обострил интуицию. Это был процесс не столько обучения, сколько одичания — по собственной воле.
The D(L)iary — история не только обо мне, конечно, но он полностью весь из меня. И при этом главный герой — не я. Это существо, злее, чем я, более искажённое. Он живёт в голове, где музыка становится одновременно убежищем и тюрьмой. Дом — это не место, а состояние возврата, ловушка памяти. А Леди Л — дух, тень, звуковое воспоминание, архетип.
Каждый трек — мир, изолированный и целостный, но вместе они сливаются в единый поток сознания, музыкальный монолог и исповедь.
Всё построено на противоположностях.
Чёрный — это смерть звука, небытие.
Белый — предзвучие, первотишина.
Оранжевый и синий — как борьба игры и ума.
Круги Эйлера — мои структуры смыслов, где всё борется и всё сливается.
Это трагедия, но не о смерти человека, а о смерти искусства. Искусство, которое запуталось в собственных зеркалах, начало топтаться на месте. Мы живём в палеозое культуры, среди отвалов и осколков некогда великого взрыва смыслов. Постмодерн сожрал свою же новизну. Даже авангард стал предсказуем.
И всё же — я не унываю. Я смотрю назад, чтобы развернуться вперёд.
Альбом — это не ответ, а вопрос. Не форма, а поиск формы.
Он — попытка освободить звук от жанра: тут рок, эмбиент, джаз, неоклассика, нойз, рэп и звуковые коллажи. Всё вертится, как калейдоскоп, как цитата, как искра чего-то настоящего в потоке симулякров.
5 лет работы оставили после себя архив теней — набросков, альтернатив, версий, из которых я собрал отдельную главу — 5. Это расширение, отражение и перепрослушивание. Она — доказательство того, что даже отброшенное может обрести голос и свет.
Этот альбом — анатомия внутреннего звука,
музыкальный роман без жанра,
письмо себе из прошлого,
и признание в любви к звуку как к языку.
И если это искусство — оно случилось вопреки.